Неточные совпадения
— Экой молодец стал! И то не Сережа, а целый Сергей Алексеич! — улыбаясь сказал Степан Аркадьич, глядя на бойко и развязно вошедшего красивого, широкого
мальчика в синей курточке и длинных панталонах.
Мальчик имел вид здоровый и
веселый. Он поклонился дяде, как чужому, но, узнав его, покраснел и, точно обиженный и рассерженный чем-то, поспешно отвернулся от него.
Мальчик подошел к отцу и подал ему записку о баллах, полученных в школе.
В суровом молчании, как жрецы, двигались повара; их белые колпаки на фоне почерневших стен придавали работе характер торжественного служения;
веселые, толстые судомойки у бочек с водой мыли посуду, звеня фарфором и серебром;
мальчики, сгибаясь под тяжестью, вносили корзины, полные рыб, устриц, раков и фруктов.
Посещения
мальчиков ей сначала не понравились и только сердили ее, но потом
веселые крики и рассказы детей стали развлекать и ее и до того под конец ей понравились, что, перестань ходить эти
мальчики, она бы затосковала ужасно.
Выбежать поиграть, завести знакомство с ребятами — минуты нет. В «Олсуфьевке»
мальчикам за многолюдностью было все-таки
веселее, но убегали ребята и оттуда, а уж от «грызиков» — то и дело. Познакомятся на улице с мальчишками-карманниками, попадут на Хитровку и делаются жертвами трущобы и тюрьмы…
Подобралась дружная ватага: десятилетний сын нищей мордовки Санька Вяхирь,
мальчик милый, нежный и всегда спокойно
веселый; безродный Кострома, вихрастый, костлявый, с огромными черными глазами, — он впоследствии, тринадцати лет, удавился в колонии малолетних преступников, куда попал за кражу пары голубей; татарчонок Хаби, двенадцатилетний силач, простодушный и добрый; тупоносый Язь, сын кладбищенского сторожа и могильщика,
мальчик лет восьми, молчаливый, как рыба, страдавший «черной немочью», а самым старшим по возрасту был сын портнихи-вдовы Гришка Чурка, человек рассудительный, справедливый и страстный кулачный боец; все — люди с одной улицы.
Деревенские
мальчики, которых приглашали в усадьбу, дичились и не могли свободно развернуться. Кроме непривычной обстановки, их немало смущала также и слепота «панича». Они пугливо посматривали на него и, сбившись в кучу, молчали или робко перешептывались друг с другом. Когда же детей оставляли одних в саду или в поле, они становились развязнее и затевали игры, но при этом оказывалось, что слепой как-то оставался в стороне и грустно прислушивался к
веселой возне товарищей.
Слушателями были:
мальчик лет пятнадцати, с довольно
веселым и неглупым лицом и с книгой в руках, молодая девушка лет двадцати, вся в трауре и с грудным ребенком на руках, тринадцатилетняя девочка, тоже в трауре, очень смеявшаяся и ужасно разевавшая при этом рот, и, наконец, один чрезвычайно странный слушатель, лежавший на диване малый лет двадцати, довольно красивый, черноватый, с длинными, густыми волосами, с черными большими глазами, с маленькими поползновениями на бакенбарды и бородку.
На обстоятельную, но отрывистую рекомендацию Гани (который весьма сухо поздоровался с матерью, совсем не поздоровался с сестрой и тотчас же куда-то увел из комнаты Птицына) Нина Александровна сказала князю несколько ласковых слов и велела выглянувшему в дверь Коле свести его в среднюю комнату. Коля был
мальчик с
веселым и довольно милым лицом, с доверчивою и простодушною манерой.
Когда утихли крики и зверские восклицания учителя, долетавшие до моего слуха, несмотря на заткнутые пальцами уши, я открыл глаза и увидел живую и шумную около меня суматоху; забирая свои вещи, все
мальчики выбегали из класса и вместе с ними наказанные, так же
веселые и резвые, как и другие.
В самом деле, это был премилейший
мальчик: красавчик собою, слабый и нервный, как женщина, но вместе с тем
веселый и простодушный, с душою отверстою и способною к благороднейшим ощущениям, с сердцем любящим, правдивым и признательным, — он сделался идолом в доме Ихменевых.
Дьякон кадил, кланялся ей, улыбался, волосы у него были ярко-рыжие и лицо
веселое, как у Самойлова. Сверху, из купола, падали широкие, как полотенца, солнечные лучи. На обоих клиросах тихо пели
мальчики...
Мальчик без штанов. А у нас за такой разговор камень на шею, да в воду. У нас по всей земле такой приказ: разговор чтоб
веселый был!
О, русский
мальчик! может быть, я скучноговорю, но лучше пусть буду я говорить скучно, нежели вести
веселый разговор и в то же время чувствовать, что нахожусь под следствием и судом!
Молодой
мальчик, лет 17, с
веселыми черными глазками и румянцем во всю щеку, вскочил энергически с дивана и, протирая глаза, остановился по середине комнаты.
— А вы так не выросли! — отозвался вдруг на это с
веселой усмешкой
мальчик.
Главное ее побуждение было, конечно, сочувствие к
мальчику, оскорбленному таким грубым подозрением, желание заменить Саше отсутствующую семью, и, наконец, он и сам такой славный,
веселый и простодушный
мальчик.
У Матвея слипались глаза. Сквозь серое облако он видел деревянное лицо Созонта с открытым ртом и поднятыми вверх бровями, видел длинную, прямую фигуру Пушкаря, качавшегося в двери, словно маятник; перед ним сливались в яркий вихрь голубые и жёлтые пятна, от
весёлого звона гитары и гуслей, разымчивой песни и топота ног кружилась голова, и
мальчику было неловко.
— Давай ей чердак, пустой он, куда его?
Мальчика бульно
весёлый!
И раздавался снова хохот, и monsieur Basel снова выписывал Локотову zéro. [Ноль — Франц.] И вот этот-то
веселый, добродушный
мальчик вызвался совершить рискованное предприятие.
Он каждый день бывал в амбаре и старался заводить новые порядки; он запрещал сечь
мальчиков и глумиться над покупателями, выходил из себя, когда приказчики, с
веселым смехом, отпускали куда-нибудь в провинцию залежалый и негодный товар под видом свежего и самого модного.
Кроме Раисы, любопытство Евсея задевал ученик стекольщика Анатолий, тонкий мальчуган, с лохматыми волосами на голове, курносый, пропитанный запахом масла, всегда
весёлый. Голос у него был высокий, и Евсею нравилось слышать певучие, светлые крики
мальчика...
Ему было приятно слышать крик страха и боли, исходивший из груди
весёлого, всеми любимого
мальчика, и он попросил хозяина...
Я же радовался от всей души, что попаду к доброму Ивану Ипатычу и стану жить не с большими воспитанниками, которые помещались особо, а с своими ровесниками, такими же
веселыми и добрыми
мальчиками, как я.
— Его тоскою тоскуешь,
мальчик! Я уже не говорю про теперешнее, ему еще будет суд! — а сколько позади-то печали, да слез, да муки, того-этого, мученической. Тоска, говоришь? Да увидь я в России воистину
веселого человека, я ему в морду, того-этого, харкну. Ну и нечего харкать: нет в России
веселого человека, не родился еще, время не довлеет веселости.
Везде тихо-тихонько, только в полумраке на синем льду озера катается на коньках несколько прозябших
мальчиков; на улице играют и вертятся на спинах две собаки; но Плау не спит и не скучает; в окошках его чистеньких красных домиков везде горят
веселые огоньки и суетливо бегают мелкие тени; несколько теней чешутся перед маленькими гамбургскими зеркальцами; две тени шнуруют на себе корсеты, одна даже пудрит себе шею.
Были у ней две дочери, обе прехорошенькие, стройненькие, с милыми личиками, с
веселым и ласковым выражением в черных глазах; был и сын, немножко смахивавший на отца, но тоже
мальчик хоть куда!
И действительно. Под звуки
веселого вальса портьера раздвинулась и показалась рослая фигура акробата Беккера, державшего за руку худенького белокурого
мальчика.
— Ну, как хочешь; а только
мальчику было бы
веселее; при нашей работе скучать не годится; сам знаешь: веселость придает силу и бодрость…
Артем и я привели
мальчика в сознание, он медленно поднял длинные веки
веселых, умненьких глаз, вяло спросив...
Неужели картина любви имела столько прелестей для осьми — или десятилетнего
мальчика, чтобы он мог забывать
веселые игры своего возраста и целый день просиживать на одном месте, впиваясь, так сказать, всем детским вниманием своим в нескладицу «Мирамонда» или «Дайры»?
Свет керосиновой лампы на мгновение заслепил его голубые глаза;
мальчик с улыбкой закрыл их рукавом, но затем, разглядев отца, он бросился к нему с
веселым смехом среди расступающихся арестантов.
Фроим оставался этот год в городе, но ни с кем из своих товарищей по классу не сходился уже так близко, как с нами. Он был тот же
веселый, жизнерадостный
мальчик, обращавший на себя внимание и часто заставлявший говорить о себе. Он по-прежнему дружил с моей сестрой, которая постоянно виделась с Маней Мендель. Это была та беззаботная интимность, которая так часто бывает уделом молодости и кидает такой хороший свет на настроение молодых годов…
Это была правда: одежда сильно меняла к лучшему наружность
мальчика. Типично еврейских черт у него было гораздо меньше, чем у отца и брата. Он больше походил на мать и сестру — только в нем не было застенчивости, и глаза сверкали
веселым задором. Еврейский акцент в его речи почти исчез, о чем он, видимо, очень старался.
Федя — как быть
мальчик,
веселый, смирный, покорный; а Маша с малолетства выказывает большую своеобычливость.
Но нет, еще раньше: в неизвестный нам день и час, когда Петр впервые остановил на абиссинском
мальчике Ибрагиме черный, светлый,
веселый и страшный взгляд.
И едва
мальчик вошел во двор, как побежал за кошкой, и тотчас же послышался его
веселый, радостный смех.
Человек долгие годы страдает удушьем; я прижигаю ему носовые раковины, — и он становится здоровым и счастливым от своего здоровья;
мальчик туп, невнимателен и беспамятен: я вырезаю ему гипертрофированные миндалины, — и он умственно совершенно перерождается; ребенок истощен поносами: я без всяких лекарств, одним регулированием диеты и времени приема пищи достигаю того, что он становится полным и
веселым.
Мальчик остановился на минуту, пристально всматриваясь в лицо отца, и вдруг подбрыкнул ногой и с
веселым криком побежал дальше.
Но насмешкою было бы призывать
мальчика к радости жизни, говорить ему о великой, священной самоценности жизни, даже если бы теперь же вырвать его из подвала и вывести на воздух и солнце. Безвозвратно выпита из него живая кровь, выедена сила жизни. В какой угодно обновленный строй он вошел бы бессильным на счастье, и в лучшем случае жизнь открылась бы ему только как
веселая пирушка.
Сверкала улыбка
мальчика, сверкали задорно-веселые глаза львов. И широкою, горячею радостью сверкало солнце над огромными, ласковыми эвкалиптами с серебряными стволами. В небе непрерывно звенело вольное верещание ястребов: их здесь очень много, здесь и солнца нельзя себе представить без реющих в его сверкании могучих ястребиных крыльев; и так здесь становится понятным, почему египтяне изображали солнце в виде диска с ястребиными крыльями.
Это было до того смешно и забавно, что Нина Владимировна не могла сдержаться от улыбки. За ней захохотал во все горло Павлик. За
мальчиком засмеялась своим нежным, как свирель, голоском белокурая Леночка. И наконец сама Тася так и закатилась громким, здоровым,
веселым хохотом. Даже Марья Васильевна усмехнулась при виде потешной походки облезлого, прилизанного от молока птенчика.
Старший, Паша — наружностью больше в отца —
веселый, добродушный, здоровый
мальчик.
— Какой глупенький
мальчик! — рассмеялась Мая своим
веселым смехом. — Разве феям трудно очутиться там, где они захотят! Мои маленькие эльфы запрягли кузнечиков в коляску, а бабочки — моя верная стража — охраняли меня в пути, пока я на большом листе лопуха, который мне заменяет экипаж, не прилетела сюда, в дом князя. Ведь я фея…
— О! — проговорила слепая девочка. — Это мое единственное желание, господин Гросс! Я хочу видеть не только для себя, но и ради братьев. Мне кажется, что если бы я была зрячей,
мальчики больше были бы со мной, им было бы
веселее тогда играть и разговаривать с бодрой и здоровой сестрою. А, играя с ними, я бы могла отговаривать и удерживать их от многих их проказ и шалостей!
— Сейчас от княгини… С час посидела у ней… Ничего,
мальчик поправляется, и она стала много
веселее…
Веселый вид
мальчика и умные шутки его скоро рассеяли их страх. Когда они пришли в себя, Афанасий Никитин, покашливая, перенял рассказ от дочери хозяина.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер — растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький
мальчик, с широким, румяным лицом и быстрыми,
веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
Оба были очень красивые дети: Вока — серьезный, здоровый, степенный
мальчик, с прелестной улыбкой, выставлявшей разрозненные, меняющиеся зубы, и черноглазая, быстрая, энергическая Танечка, болтливая, забавная хохотунья, всегда
веселая и со всеми ласковая.
Это был
веселый, добродушный
мальчик, особенно занятый в это время своей верховой, казачьей лошадкой, на которой он любил гарцовать, и часто приезжал к нам.